Русская Православная Церковь Московский Патриархат
Русская Православная Церковь Московский Патриархат
Международное православное сестричество во имя Всех Святых
Однажды в доме тётушки Татьяны Ивановны раздался телефонный звонок: «Ваша племянница наглоталась таблеток и находится при смерти». Голос, произнёсший эти страшные слова, явно принадлежал племяннице Лене. Тётушка в первый момент растерялась: что за чушь, звонит находящаяся при смерти Лена, мистика какая-то. Но всё-таки вызвала «Скорую», и сама помчалась спасать свою племянницу, так как родителей девочки не было дома.
Значительно позже, обратившись к Богу и вспоминая этот эпизод, Лена объяснила себе, что тогда тетушке звонил её ангел-хранитель.
«Скорая», к счастью, приехала быстро и увезла её в больницу. На соседней койке лежала женщина, которую навещала её племянница, жена священника. Лена с большим интересом слушала их рассказы о поездках в Троице - Сергиевскую Лавру к отцу Науму, и с нетерпением ждала дня выписки, чтобы тоже поехать к нему. Уж он - то, надеялась она, поможет разобраться с первой несчастливой любовью и навести в её жизни порядок…
Родилась Лена в очень благополучной, но неверующей семье. Отец Игорь Иванович был военный инженер, профессор, строитель. Мама – Марина Николаевна - преподавала английский в институте. Естественно, культурные родители хотели, чтобы дочь их была образованной. Учили её языкам, музыке.
Знаете слова народной песенки: « Я росла и расцветала до семнадцати годов». Так вот, к Лене они никак не подходили: она мучилась до двадцати одного года. Была толстая, училась плохо, родителей не слушалась. А вот, как поступать плохо, да скрывать, - это она знала хорошо. Музыку она бросила. И английский язык её не привлекал. И что ведь интересно, удовлетворения от такого поведения, которое получали все плохиши, она не испытывала. Более того, все негодные поступки, как бы подтачивали её изнутри и не давали покоя. Короче говоря, она считала, что жизнь её совершенно не сложилась.
Первые пробы рисования? Это были царевны. Одни царевны и царевичи. Видя увлечение дочери, Игорь Иванович отвёл её к своему другу, знаменитому художнику Лактионову. Тот внимательно посмотрел рисунки девочки и посоветовал отдать её в художественную школу, которую она и закончила.
Куда идти дальше? – такой вопрос и не возникал. Всё было предопределено. Конечно же, в МИСИ, ведь там преподавал Ленин отец. Тогда они и вздохнули: ребёнок, наконец-то, пристроен. Но радоваться было рано: дочь сбежала из института.
Да, я была воплощёнием эгоизма, о других не думала. У мамы был инфаркт, у меня в душе – отчаяние. Мне не нравилось всё. То, что я рисовала, было по сути отрицанием самой красоты. Вот, к примеру, пейзаж. Ведь как красива природа. Ан нет. Я умудрялась и реку, и небо, и траву нарисовать серыми и мрачными. А чему же и удивляться? Мрак в душе – мрак и в картинах…
Вот уж к кому совсем не относится известная пословица «Иван, не помнящий родства», чем так поражены сегодня многие и многие люди. Память о предках глубоко укоренена в семье Черкасовых. Предки отца моего из духовенства. В двадцатом веке, они, бывшие семинаристами, стали учёными, авиаторами, экономистами. Мама, Марина Николаевна, - из дворянского сословия и купечества. Отец её был известный московский врач, доктор Н.С. Щелкан. В семье трепетно хранили предание о той ночи, когда доктора вызвали к умирающему святителю Тихону. Доктор встал на колени пощупать пульс. Сам он считал этот час благословением. Через восемьдесят лет Лена напишет картину «Кончина Патриарха Тихона».
Впервые слова о вере во Христа и о жизни по Евангелию Лена услышала у экуменического проповедника, католика Сандра Риги. Может быть, экстравагантность этой встречи сыграла свою роль. Сандра окрестил её, вылив на голову святую воду. Впоследствии, придя к Православию, когда встал вопрос о действенности такого крещения, Лена спросила об этом архимандрита Наума в Троице-Сергиевой Лавре. Он счёл крещение свершившимся. Надо было воцерковляться. И с этого момента началась новая жизнь Елены Черкасовой.
После крещения Лена ходила по разным храмам, ища свой, единственный. Однажды она зашла в Храм Архангела Гавриила в Меньшиковой башне. Там она впервые увидела о. Сергия (Романова). У неё было ощущение, что он всё время как-то очень доброжелательно смотрит на неё.
Ну так вот. Накануне Великого Четверга Лена вспомнила про о. Сергия и на литургию снова пришла в Храм Архангела Гавриила. И с того самого дня она стала одной из первых в нашем приходе духовных чад о. Сергия и училась жить с его помощью.
Он скоро поставил её на клирос. Петь она не умела, а вот чтец из неё получился очень даже не плохой. Досуг свой она тоже заполнила Церковью. Помимо чтения Святых Отцов и Библии, она и руки свои подчинила богоугодному делу: сначала научилась чётки плести, а потом и рясы шить. Всё это ей очень нравилось, душа её оттаивала и нескладная юность наконец закончилась.
Однажды с подругами она поехала на Остров к отцу Николаю (Гурьянову). Целую неделю ходила она с этюдником и рисовала разные пейзажи, благо природа вокруг изумительная. В какой-то момент, раскрыв этюдник, поставив на него картонку, подготовив палитру, краски, она увидела легко двигавшегося, как бы подбегающего к ней отца Николая. Раз двадцать перекрестил он ещё не написанную работу и сказал: «Господи, благослови! А потом в рамочку, под стёклышко, и на долгие-долгие годы будет память».
Когда она вернулась от отца Николая, кто-то, что называется, всучил ей книгу Толкина «Властелин колец» с упрёком, как это она не читает светскую литературу. В первый момент Лена поморщилась: ведь она принципиально распрощалась с ней. С большим смущением, но она взяла всё-таки книгу и… увлеклась. Она увидела, что Толкин говорит литературным языком о Боге явственно и смело. И тут на неё сошло прозрение: духовное искусство может быть образным. То было третье рождение Лены – уже как художницы. Она начала писать картины о Боге, о святых, о Церкви… Цитаты из псалмов, богослужебные тексты на церковно-славянском языке – непременный элемент почти всех её картин. Какова важность этих надписей? Сакральный текст придаёт изображению онтологическую весомость. Как рождаются её картины? А вот как возник замысел картины «103-й Псалом». Деревня Теренькино, что под Угличем. Лето. Я возвращаюсь домой со всенощной. И хотя служба закончилась, но в дуще моей она ещё звучит. И природа вокруг такая красивая, аж дух захватывает. Я иду и повторяю и повторяю только одно: «Благослови, душе моя, Господа». А на картине это выглядит так. Величественное прославление Творца. Луна и солнце. Ангелы. Горы, где нашли приют олени и зайцы, гнездовья журавля, рычащий лев, ливанские кедры, страшный змей. И человек, вышедший на дело своё до вечера. Не иначе, как это сама художница, склонившаяся над мольбертом.
Заболел у неё как-то любимый кот. Кому молятся о больных котах? Преподобному Герасиму Иорданскому. Не раз она уже изображала Его на картинах. Но кот-то любимый заболел сейчас. И вот душа ей просит снова написать преподобного и попросить Его о помощи. Сто раз можно повторить – исцели моего кота. А вот написать Преподобного, другое дело. Ты пишешь и душа твоя постоянно обращена к Святому. Это тоже почти молитва.
Вот так и многие сюжеты на темы Ветхого Завета варьируются, как будто художница не в силах расстаться с ними.
Художница: "Я пишу картины, таким образом приближая к себе любимое. Например, с царём Давидом я познакомилась, читая Псалтирь. Потом, позже, прочла Книги Царств, потом написала картины «Юность Давида», «5О-й Псалом» и другие. Эти картины сделали меня художником. И ими же я смогла сказать Царю о своей любви".
Простота художницы не от неискушённости, а от преодоления мудрования века сего, во исполнение заповеди Христовой «Аще не умалитесь, как дети, не войдёте в Царство Небесное».
Приглашение на пир.
Эта картина писалась очень долго. В ней сложный замысел – по двум притчам. Но в ней не о тех людях, которых зовут, а они не идут. Нет, здесь о другом. Я говорю о том, что все готово, вы только придите. И, если, как блудный сын, придешь, то принесут тебе и обувь на ноги, и лучшую одежду, и перстень на руку, и тельца упитанного. А куда нас приглашают? Да в царствие Небесное, в Церковь. Видите, две фигуры. Это Христос. А это Церковь. И они ждут нас в Царствии Небесном.
Домашняя молитва.
Идея этой картины пришла мне в голову, когда я читала дома читала акафист Иисусу Сладчайшему. Я сразу увидела, как ее нарисовать. Пошла и нарисовала.
Слыши, дщи, и виждь.
«Слыши, дщи, и виждь, и приклони ухо твое» (Пс. 44; 12). На этой картине – пророчество царя Давида о Богородице. Видите, они вместе, рядом, хотя, конечно, исторически все было несколько иначе.
Емаус.
На этой картине – за столом Христос, Лука и Клеопа. Тот самый момент, когда в незнакомом им спутнике они узнали Христа. И познан Он был им в преломлении хлеба.
Чаю воскресения мертвых.
Это, наверное, самая любимая здесь картина. Есть много европейских картин на тему Воскресения, где сначала из земли вылезают скелеты, потом они одеваются плотью, потом кожей. И это странно. Зачем так сложно? И я подумала, что когда труба вострубит, то все просто встанут и всё. И пойдут. Господу не надо никакой последовательности. Разве сложно ему просто нас воскресить?
Лев св.Герасима.
Эта картина — постоянная моя тема. У меня дома живут коты, которые заставляют меня все время возвращаться к этому сюжету. И если раньше были какие-то картины с надрывом, с событием – старец исцеляет льва, лев умирает на могиле св. Герасима, то здесь — момент самой жизни. Видите, им хорошо вместе. У меня было три кота. Но этой осенью у меня очень долго умирал любимый кот, Рыня. И я не могу относится к котам как к обычным домашним животным.
О. Серафим (Роуз) и белый олень.
На этой картине о. Серафим Роуз со своими любимыми животными. Это белый олень, Белан. А еще у него жили там и собака, и петух, и кошки. Вот это пес Свир, потому что он пришел к о. Серафиму на Александра Свирского. Всем своим животным он давал такие от необычные имена.
Художник Елена Черкасова
41 псалом.
«Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже» (Пс. 41; 56).
Это тоже постоянный для меня сюжет, много раз я писала его. Вот Христос с потерянной овцой, вот олень. А здесь кот. Да, его нет в псалме. Но поскольку у меня умер кот, то так получилось, что вот – мой Рыня тоже прибежал в источнику живому.